В далеком городе Ктограде, среди уютных домиков и вечно улыбающихся жителей, обитало существо, разительно отличавшееся от всех. Его звали Гринч, и его зеленая, покрытая густой шерстью фигура была источником всеобщего непонимания и отторжения. Постоянные насмешки и холодное равнодушие ктовичей, этих существ, похожих на людей, но с добрыми сердцами, в конце концов заставили Гринча покинуть город. Он удалился на одинокую, мрачную вершину горы, где в пещере, обдуваемой ледяными ветрами, копил свою обиду на весь мир. Его душа, и без того ожесточенная, особенно страдала от одного праздника – Рождества. Когда внизу, в Ктограде, начинали звенеть колокольчики, зажигаться гирлянды и раздаваться радостное пение, сердце Гринча сжималось от невыносимой боли и зависти. Этот всеобщий восторг, ощущение тепла и единства, которое он никогда не испытывал, казалось ему фальшивым и невыносимым. Каждый год праздник становился для него личной пыткой, барометр его души зашкаливал от ярости и чувства глубочайшей несправедливости. И вот, в канун очередного Рождества, в его одиноком сердце созрел коварный и, как ему казалось, гениальный план. Если источник его страданий – это сам праздник со всеми его атрибутами, то нужно просто уничтожить его, стереть с лица Ктограда. Решив, что лишив горожан подарков, украшений и праздничного угощения, он лишит их и самой радости, Гринч задумал настоящее похищение. Пока ктовичи, устав от предпраздничных хлопот, мирно посапывали в своих кроватях, веря в чудо грядущего утра, зеленый отшельник спустился со своей горы. В тишине ночи, нарушаемой лишь завыванием ветра, он прокрался в спящий город. С ловкостью, которой от него никто не ожидал, Гринч начал свою операцию: он вытаскивал из домов нарядные елки, снимал с улиц и фасадов сияющие гирлянды, забирал аккуратно разложенные подарки и даже не оставил ни крошки от праздничных пирогов. В его сани, запряженные верным, но столь же угрюмым псом Максом, грузилось все, что было символом Рождества. Он был уверен, что, подняв эту добычу на свою гору и сбросив в пропасть, он навсегда избавит мир от надоевшего ему веселья, а свое сердце – от терзающей его боли. Он не просто крал вещи; в своем ослеплении он был убежден, что крадет сам дух праздника, ту самую магию, которая делала ктовичей счастливыми, оставляя его одного в холодной тьме.